И пусть наступит утро - Страница 30

«Да, они шагнули в бессмертие…»

Только Богданов заклеил конверт и написал адрес, как в землянку вошел Голядкин, вернувшийся из штаба, армии. Он доложил Богданову оперативную обстановку, потом рассказал новости, которые узнал в штабе. В Севастополе по примеру Одессы был создан оборонительный район, его возглавил вице-адмирал Октябрьский. Петрова назначили его заместителем. Ему подчинялись все четыре сектора, на которые была разбита оборона города. По данным разведки, гитлеровцы готовят наступление. Вероятнее всего, вдоль Ялтинского шоссе…

Утром 11 ноября враг действительно перешел в наступление при поддержке ста танков.

Богданов получил приказ переместить полк. Части 51-й армии не сумели закрепиться у Акманайских позиций и отходили на Керчь. Поэтому можно было ожидать, что противник перебросит сюда новые силы.

Богданов не спал третьи сутки. 11 ноября гитлеровцы перешли в наступление в районе Балаклавских высот. Крупные силы немецко-фашистских войск пытались нанести внезапный удар и прорваться к Севастополю.

Но командование Севастопольским оборонительным районом разгадало намерения врага.

— Мы уверены, — говорил Богданову накануне сражения генерал Рыжи, — что главный удар противник нанесет сюда, — он показал карандашом на карте район деревень Варнутка и Кадыковка, — а затем постарается развить успех вдоль Ялтинского шоссе. Вот сюда-то, Николай Васильевич, вы и должны переместить свой первый дивизион.

В первый же день сражения Гончар доложил Богданову, что сожжено 11 танков врага. А через несколько часов передал, что у них складывается тяжелая обстановка. Несмотря на потери, враг продолжал наседать.

— Противнику нанесен большой урон в живой силе и технике, — докладывали Богданову с передовых наблюдательных пунктов.

Но он понимал, что и наше положение очень трудное Поэтому его не удивило решение Петрова оставить Варнутку и отойти на ближайшие высоты. Это был выгодный для обороны рубеж, и артиллеристы имели на нем заранее подготовленные позиции. Ночью Богданов мобилизовал весь транспорт для подвоза еще одного боевого комплекта снарядов на огневые позиции дивизионов.

Днем 12 ноября часть сил, оборонявших соседний сектор, внезапно атаковала противника в районе Эфендикия и, захватив высоту, улучшила положение на этом участке.

«Реванш за Барнутку», — обрадовался Богданов. Однако в их секторе изменений не произошло. Только участились налеты вражеской авиации. Казалось, у противника произошел спад. Под утро 13-го Богданов, которому за эти двое суток не удалось сомкнуть глаз, наконец лег отдохнуть. Но ему удалось поспать не более трех часов. Как только совсем рассвело, противник вновь атаковал Кадыковку. В этот день сражение достигло особого накала.

— Снова атакуют танки, — в который раз доложил Гончар.

«Мало Варнутки, захотел и Кадыковку, — зло подумал Николай Васильевич. — Шалишь, не выйдет…»

— «Барс», внимание! «Барс», огонь! — снова и снова вызывает Богданов сосредоточенный огонь полка.

Но несмотря на огневую поддержку, пехота не выдержала натиска значительно превосходящих сил врага.

— Пехота отошла к моим н лблюдателыным пунктам, — сообщил Гончар, — высоты пока в наших руках.

— Удержать! — приказал возбужденный Богданов. — Ни в коем случае не сдавать! Ни шагу назад!

— Веду огонь прям ж наводкой, — ответил Гончар.

Пушечные залпы картечыо сеяли огромное опустошение в цепях врагов. Но на смену им шли новые и новые цепи пьяных, горланящих гитлеровцев и новые танки…

— Гончар контужен, но остался в строю, — слышит Богданов знакомый голос начальника штаба дивизиона капитана Керцмана. — Ведем бой с танками.

Богданов спокоен за дивизион. Керцман — опытный, надежный командир. Николай Васильевич уверен в нем, как в самом себе. Спокойный, уравновешенный, с добродушной улыбкой, Керцман располагал к себе. Но главное, он был прекрасным огневиком, и Богданов знал: на него можно надеяться.

Раскатисто и гулко разносится эхо орудийных залпов. Оседают вздыбленные ударами тяжелых снарядов танки. Они горят, словно сделаны не из металла. Сражение то затихает, то вновь разгорается с еще большим ожесточением.

Так проходит 13- е, затем еще три дня ноября.

— Продвижение врага вдоль Ялтинского шоссе остановлено, — докладывает Богданов генералу Рыжи.

Генерал озабочен чем-то.

— Это хорошо, Николай Васильевич, — говорит ой. — Плохо другое: создалась серьезная угроза выхода противника в глубь нашей обороны. Нужно что-то предпринимать…

Да, противник торопится. Богданов знает это из опроса пленных, показавших, что их дивизии получили маршевое пополнение.

— Шесть тысяч человек, — уточняет Рыжи. — Кроме того, на подходе еще одна свежая гитлеровская дивизия — сорок шестая пехотная.

«А части первого сектора понесли тяжелый урон», — озабоченно думает командир артиллерийского полка. И Рыжи, подтверждая это, добавляет, что на большие подкрепления рассчитывать нечего.

— Основные резервы уже введены в бой, — объясняет генерал, — но командование все же готовится к проведению ряда атак. Да, мы считаем, что огромные потери ослабили наступательный порыв гитлеровцев. Будь готов, Николай Васильевич, поддержать атаки первого и второго секторов…

Два дня проходят в относительном затишье.

Утром, когда Богданов кончал бриться, в землянку вошел командир разведдивизиона майор Савченко.

— Разрешите? Я ехал сюда и захватил для вас готовые фотографии.

Богданов увидел на фото живописную группу: себя и Иващенко вместе с моряками из седьмой бригады.