И пусть наступит утро - Страница 10

«Нет, не временно. Я командир батареи…»

А произошло это так. Командира девятой батареи перевели в штаб полка. Богданов задумался над тем, кого назначить на его место. Командир батареи — стрелок и организатор боя, а батарея — важная огневая единица.

Мысль о том, что лейтенант Березин — возможный кандидат на должность командира батареи, возникла недавно, в то время, когда Березин оставался за Свитковского.

«Подготовлен лейтенант хорошо, — размышлял Богданов, — у него, бесспорно, есть и качества организатора. Это немало. Умеет и с людьми работать, товарищи его уважают. Не хватает уверенности в себе? Да, Уверенность должно принести наше доверие».

— Как вы думаете, — спросил майор у начальника штаба полка, — кого можно было бы назначить командиром девятой батареи?

— Я полагаю, лучше всего кого-либо из командиров этого же третьего дивизиона. А кого конкретно, нам подскажет командование дивизиона.

— Да, конечно, без учета их мнения мы не можем предложить кандидатуру на утверждение комкора, — сказал майор. — Но кого бы вы лично рекомендовали?

Начальник штаба молчал.

— А что если Березина?

Капитан посмотрел в глаза командиру полка.

— Если говорить прямо, то я бы не взял на себя риск рекомендовать лейтенанта Березина на эту должность, — сказал он, — хотя не отрицаю, что, оставаясь за комбатра, Березин работал хорошо. И все же он, по-моему, ненадежный. Да и молод еще…

«Если так думают и другие, значит, я ошибаюсь», — решил Богданов.

А на другой день к нему пришел секретарь партийного бюро.

— Хочу, если разрешите, предложить кандидатуру на должность командира девятой батареи, — сказал старший политрук. — Надежный командир будет.

— Любопытно, — ответил майор. — Кто же этот надежный командир?

— Лейтенант Березин! Я знаю Березина, правда, у него и сейчас есть недостатки, но я знаю также его положительные качества. Березину можно верить. Это, кстати, не только мое личное мнение, но и мнение командования дивизиона.

Так был решен вопрос о назначении Березина на должность командира девятой батареи.

Сергей не знал всего этого. Поэтому сообщение Ришарда ошеломило его. От радости Сергей даже забыл поблагодарить Свитковского за добрую весть и, пробормотав: «До встречи», помчался к Серикову.

— Коля! — закричал еще с порога Березин. — Я — командир батареи!

Сериков не удивился:

— Я очень рад за тебя. Правильно назначили. Теперь ты, как говорится, — единоначальник.

— Ну, это меня мало волнует, — улыбнулся Сергей.

Николай был очень рад за друга. Сергей чувствовал это. Но не все друзья Сергея одинаково приняли назначение его командиром батареи. Таиров сухо поздравил его. Он не скрывал, что считает себя обойденным. ние его командиром батареи. Таиров сухо поздравил его. Он не скрывал, что считает себя обойденным.

"Гаджи обижен", — подумал Сергей и сказал об этом Иващенко.

— Ты, Сережа, не горячись с ним, — предупредил Иващенко, — теперь ты сам комбат, вот и учись быть терпеливым в воспитании людей. А на Таирова рекомендую не обижаться. Пойми и его. Ведь он учил тебя — факт, ты был его подчиненным. А теперь его подчинили тебе… Учти и то, что Таиров отличный огневик. Поэтому он рассуждает примерно так: «Почему назначили Березина, а не меня? Что я, Таиров, огневое дело знаю хуже?» Ты, Сережа, учти все это и спокойно, по-командирски поставь все на место. Уступать не нужно, но и перегибы пользы не несут.

Однако, как ни старался Сергей, отношения у него с Таировым не налаживались.

Последние мирные дни

Богданов был главным судьей на играх-соревнованиях, проведенных в полку второго мая, где расчеты второго и третьего орудий девятой батареи заняли два призовых места.

— Поздравляю! — сказал майор Таирову.

— Слышали?! — спрашивал тот каждого встречного, — Мои огневики!.. — И добавлял: — Зачем комбат не доволен?..

Однако у Березина все же имелись основания быть недовольным командиром взвода.

Особенной остроты конфликт достиг на батарейных учениях в конце апреля.

Первым по тревоге прибыл Таиров. Через мгновение тонкий пронзительный голос лейтенанта уже слышался в парке. Таиров готовил огневиков.

"Начало хорошее, — подумал Березин. — Кажется, на Гаджи все же подействовало. Иващенко прав: Гаджи хороший командир. Сегодня же поговорю с ним". Батарейное учение развивалось гладко. Достигнув заданного рубежа, батарея развернулась и, заняв боевые порядки. начала подготовку к стрельбе. Днем Сергей дал еще одну вводную.

Заняв новый наблюдательный пункт, Березин поставил задачи на организацию разведки и связи. Пока орудия меняли огневые позиции, он решил потренировать разведчиков и вычислителей, как это сделал бы командир взвода управления, если бы он у них был.

Разведчиков было трое: высокий Гасанов, с черными, как две полоски сажи, бровями, Пронин, коренастый, неторопливый, и командир отделения Канатин, угловатый парень с добрыми подслеповатыми глазами. Связистов же было двое: Степан Морщаков, или, как его ласково называли, Стива-шахматист, первая доска полка, и узбек Хамра Раджабов, которого за сдержанность и степенность красноармейцы шутливо величали лордом.

Березин увлекся занятиями с разведчиками и вычислителями. Потом он решил включить в игру огневые взводы.

— Передавать на батарею! — приказал лейтенант. — Огонь! — скомандовал он и взял бинокль.

Огневая не отвечала.

— Похоже, что линия цела, а трубку бросили, — неуверенно произнес Морщаков.

— Провода целы, — подтвердил запыхавшийся связист Раджабов, бегавший на линию искать повреждение. — У них, наверное, обед. — По смуглому лицу Хамры Раджабова стекали капли пота. Раскосые черные глаза удивленно смотрели на командира.